Ряд видных специалистов в области религиоведения полагает, что каждый человек, даже агностик и атеист, в действительности — homo religiosus, с необходимостью нуждающийся в религии или ее суррогате[1]. В современном мире эту потребность человека удовлетворяют не только традиционные конфессии, но и так называемые «новые религиозные движения». Для многих таких движений характерна манипуляция сознанием адептов, связанная с применением технологий психологического программирования. Цели такой манипуляции могут быть различны. Помимо получения максимальной прибыли, руководство этих движений может стремиться к обретению политической власти, в том числе и путем экстремистской деятельности.
Данная статья посвящена главным образом деятельности исламистских экстремистских организаций. При этом следует иметь в виду, что предвзятое толкование религиозных текстов дает возможность использовать в экстремистских целях любое религиозное учение. Не случайно сектоведы, отвечая на вопрос, является ли то или иное религиозное объединение тоталитарной сектой, анализируют главным образом не идеи, которыми оно прикрывается, а используемые его руководителями методы вербовки и контроля сознания адептов, действия (в том числе противоправные), к которым побуждаются адепты и т.д.
Как указывают А.К. Алиев, З.С. Арухов и К.М. Ханбаев, «мусульманские радикалы умело пользуются тем, что в ряде регионов обострились социальные противоречия: низкий жизненный уровень, коррупция, безработица, нехватка жилья, затрудняющее вступление в брак большое приданое, преступность, растущее число людей, не состоящих в браке, упадок моральных ценностей и этических норм[2]. В числе причин, вызывающих интерес людей к нетрадиционным конфессиям (а стало быть, и к экстремистским религиозным группировкам) О.С. Копылова называет «синдром эмоционального голодания», складывающийся ввиду возрастающих психологических перегрузок, связанных с ускорением темпа жизни и неуверенности в завтрашнем дне[3].
Как отмечает Ю.А. Бабинов, у традиционных религий, которые глубоко укоренились в быту, культуре и психологии тех или иных народов, нет почвы для доктринальных разногласий, так как каждая из них восходит к собственным источникам вероучения[4]. Иным образом обстоит дело с радикальным исламизмом, который сознательно противопоставляет себя традиционному исламу.
А. Игнатенко понимает под исламизмом теорию и практику политических движений, ставящих перед собой цели приведения общественного и государственного устройства в тех странах, где живут мусульмане, в соответствии с установлениями ислама[5]. Такая дефиниция требует уточнений. Установления ислама — понятие широкое. Широко известно различие суннитского и шиитского ислама, однако и в рамках суннизма существует четыре толка (мазхаба), отличающихся по кругу признаваемых ими источников религиозной и правовой доктрины[6].
Идеи такой разнововидности исламизма, как ваххабизм специфичны даже по отношению к ханбалитскому мазхабу, которого первоначально придерживался предтеча нынешнего исламизма — мусульманский богослов Мухаммад ибн Абд-аль-Ваххаба (1703—1792). В его учении уже содержался тот комплекс идей, которые впоследствии, развитые и модернизированные некоторыми исламскими богословами девятнадцатого и двадцатых веков, легли в основу современного радикального исламизма. В первую очередь это касается мнения Абд-аль-Ваххаба,о том, чтоподлинный ислам практиковался только первыми тремя поколениями последователей Мухаммада, а все последующее является ересью. На этом основании он отверг точку зрения, согласно которой мусульманская община имеет право принимать решения по юридическим вопросам посредство согласия ее членов (иджма) и заявил, что силу имеет лишь решение, принятое в результате консенсуса представителей первого поколения мусульман[7]. Данная идеологема используется для отрицания авторитета тех исламских богословов, чей подход хоть в чем-то различается с подходом исламистов, и служит идеологическим фундаментом для борьбы против государственной власти. Провозглашая верность старине, в действительности исламисты предвзято трактуют тексты многовековой давности, используя их в целях экстремистской пропаганды.
Подобно многим другим приверженцам экстремистскихрелигиозных учений и практик, исламисты прибегают к социальной мимикрии, пытаясь скрыть свою сущность посредством использования различных названий и терминологической казуистики. Они могут называть себя «людьми единобожия» (муваххидун), сторонниками чистого ислама (салафиты) и т.д. Р. Гаджиев отмечал, что в Чечне и Дагестане ваххабиты открещивались то от одного, то от другого понятия.[8] В действительности есть все основания классифицировать исламских экстремистов на Северном Кавказе как последователей именно ваххабизма[9].
Грэхем Е. Фуллер полагает, что феномен исламизма чрезвычайно единообразен в своей идейной основе, однако из тактических соображений может принимать различные формы. Исламисты могут быть радикальными или умеренными, политическими и аполитичными, насильственными или ненасильственными, традиционалистскими или модернистстскими, демократическими или авторитарными. Деспотичный Талибан в Афганистане и смертоносная алжирская Вооруженная исламская группа (известная под французской аббревиатурой GIA) лежат на одной фанатической точке компаса, который, однако, включает также пакистанское мирное и аполитичное проповедническое движение Талиби Джамаат, египетских центристских консерваторов и т.д.[10] Однако стратегической целью исламистов является выполнение фундаментального принципа, сформулированного Мухаммадом при осаде Хайбара и включенного в Коран: «Земля принадлежит Аллаху и Посланнику Его».
(См. подробнее: Политическая концепция ислама. Часть 1. «Земля принадлежит Аллаху и Посланнику Его». «Русский Журнал» от 09.03.07.
Политическая концепция ислама. Часть 2. Признаки Последнего Часа, как большие, так и малые. «Русский Журнал» от 19.03.07.)
О многоликости исламизма пишут и российские исследователи. Они указывают, что в идеологии практически всех неправительственных религиозно-политических организаций просматриваются два основных направления: умеренное и экстремистское, причем первое предпочитает отмежевываться от экстремистов, демонстрирует желание сотрудничать с властями, хотя реально и те, и другие стремятся к реализации идеи построения религиозного государства[11]. Кроме того, важной особенностью ряда таких движений является наличие в них фактически двух организаций — открытой и тайной, законспирированной, что позволяет им лучше маневрировать, быстро менять методы деятельности при изменении обстановки[12].
Анализ деятельности религиозно-политических экстремистов в северо-кавказском и среднеазиатском регионах, проведенный А.К. Алиевым, З.С. Арухов и К.М. Ханбаевым показал, что экстремисты действуют, как правило, по следующей схеме:
— под видом обучения исламу (причем заявляется, что за годы советской власти ислам в регионе искажен) распространяют экстремистские идеи;
— организуют группы, партии, которые призывают к борьбе за «исламские порядки»;
— при противодействии властей переходят на нелегальное положение и создают себе имидж борцов за народные интересы;
— устанавливают тесные контакты и объединяются с другими экстремистскими организациями, поддерживают связь с зарубежными центрами и с их помощью объявляют джихад против власти[13].
С. Стюард и Ф. Бартон отмечают, что для ряда террористических актов, совершенных на почве религиозного экстремизма, было характерно этническое смешение экстремистов, вовлеченных в заговор. Так, например, в ходе атаки на Всемирный Торговый центр египтяне и палестинцы работали вместе с пакистанцами. В заговоре, недавно разоблаченном в Австралии, были задействованы жители Сомали и Ливана[14]. Эти факты не являются случайными. В. Наумкин подчеркивает, что этнополитической раздробленности, внушающей чувство тревоги и незащищенности смешанной идентичности салафизм противопоставляет единую консолидированную исламскую идентичность, основанную на верховенстве лояльности исламской умме над всеми этническими лояльностями[15]. Этот подход позволяет втягивать в исламистское движение представителей даже тех народов, которые ислам традиционно не исповедуют. Так, одним из активных российских ваххабитов является уроженец Улан-Удэ Александр Тихомиров, более известный как «Саид Бурятский», который проходил длительную подготовку в Саудовской Аравии, после чего стал членом незаконного вооруженного формирования, действующего на территории Российской Федерации[16].
Противодействие исламскому религиозному экстремизму — трудная, но выполнимая задача. Решая ее, однако, надо отдавать себе отчет, что речь идет о длительной борьбе.
Противодействие религиозному экстремизму представляет собой комплексную деятельность, имеющую ряд аспектов. С. Стюарт и Ф. Бартон называют пять элементов такой деятельности: правоохранительные органы, дипломатия, финансовые санкции, разведка и войска.
При этом они отмечают существенные проблемы, которые испытывает ФБР при выполнении функций первого из названных элементов. Эксперты отмечают, что чрезвычайно сложно провести разграничение между теми экстремистами, которые собираются совершать атаки и теми, кто просто проповедует ненависть или придерживается радикальных верований. Особенно сложно изобличить тех экстремистов, которые действуют как «одинокие волки». Властям приходится тратить много времени и ресурсов, наблюдая за индивидами, которые могут перейти от радикальных верований к эстремистским актам, ввиду большого количества потенциальных подозреваемых решение этой задачи напоминает поиск иголки в стоге сена. Когда экстремисты действуют в сети, состоящей более чем из одного лица, выше шансы, что кто-нибудь из них струсит и обнаружит замысел властям или же правоохранительные органы и разведка перехватят их переговоры или внедрят в группу осведомителей[17].
Противодействие религиозному экстремизму требует тщательного учета психологии его адептов.
Израильский психолог Нира Кфир утверждает следующее: «Исламский мир видит превосходство Запада и видит желание людей стать еще богаче и жить еще лучше. Однако есть кое-что, в чем они превосходят Запад: они готовы умирать»[18]. С. Ениколопов указывает, что террористы это люди, которые «одержимы своими сверхценностными идеями. Это не ценности обыденного человека. Иногда этого добиваются специальной промывкой мозгов, иногда они сами к этому приходят»[19]. По словам Ицхака Сегева, бойцов «Хизболлы» инструкторы перевоспитывают «в религиозном духе. Только после такого перевоспитания они начинают учить их, как надо применять оружие. А потом, на заключительной стадии, они снова занимаются религиозной индоктринацией»[20].
Исследователи полагают, что для установления психологического контроля над человеком нужно изменить его сознание и создать ему новую личность. Для этого необходимо контролировать его поведение, эмоции, мысли и поступающую к нему информацию. Существуют техники, позволяющие воздействовать на психику человека: гипнотический транс или введение человека в любое другое измененное состояние сознания, внушение, лингвистическое моделирование реальности на основе загрузочного языка, ритуалы остановки мыслей, культивирование фобий, прививание зависимостей, депривации и т. д.[21]Классическая технология «промывания мозгов» описывается в работе Э. Шейна «Навязанное убеждение». Выделяются три этапа: «размораживание» прежней личности, ее замены новой и «замораживание» новой личности. При этом «размораживание» состоит в разрушении личности, замена подразумевает процесс индоктринации, а «замораживание» означает процесс построения и укрепления новой личности[22]. «Промывка мозгов» может включать внушение адептам, находящимся под гипнозом, определенных алгоритмов поведения, «включающихся» в ответ на кодовые слова, музыку и т.п.
Лица, вовлеченные в террористическую деятельность под лозунгами ислама, как правило, являются глубоко идеологически мотивированными. Существует разработанная технология подготовки таких фанатиков. Идеология, которая используется для обоснования террора, простая: «неверные», не мусульмане, не имеют права на существование, а тех, кто погибает в борьбе с ними, ждет рай. Террористам вкладываются в голову стремление к смерти и вера в загробный мир. Они слепо следуют приказам командиров, потому что видят в них не просто людей, а наместников Аллаха. Воспитание таких террористов часто начинается со школьной скамьи. Подготовка занимает от нескольких месяцев до нескольких лет. Люди подвергаются интенсивной идеологической обработке, заучивают Коран наизусть. Применяются разработанные психотехники.
Однако надо также учитывать, что не все участники экстремистских религиозных объединений характеризуются одинаковыми морально-психологическими качествами. Так, во вторжении в Новолакск в 1999 г. участвовали боевики, использовавшие страницы из Корана в качестве туалетной бумаги[23].
Кроме того, существенно различается психология рядовых бойцов и руководства экстремистских организаций. Люди, которые посылают шахидов на смерть, сами, как правило, к ней не стремятся.
Поэтому при противодействии терроризму и экстремизму, в том числе и исламистскому религиозному, в первую очередь огонь нужно вести по штабам. Необходимо уничтожение всего командного звена террора.
При этом у каждого человека, как бы «отморожен» он не был, есть свои болевые точки — по ним и нужно бить. Так, в Израиле часто при ликвидации главарей боевиков погибают и их семьи. Иногда происходят ошибки, и вместо террориста ликвидируют его семью. Это действует. Руководители террора начинают думать дважды перед тем, как отдать приказ. При этом не надо открыто объявлять всё в СМИ, ведь террорист может сам случайно выйти за пять минут до того, как, например, вертолет выпустил ракету в его дом (методика уничтожения террористов с применением вертолетов часто используется в Израиле).
Террор получает финансовую, политическую и военную поддержку извне — и тут вновь необходим огонь по штабам, уже на чужой территории. К тем, кто собирает за рубежом деньги для террористов и вербует боевиков, должны применяться те же меры воздействия, как к самим боевикам и их руководителям на территории РФ. Соответствующие службы должны получить полномочия уничтожать террористов и их пособников по всему свету — как это давно делает Израиль. У российских спецслужб имеется необходимый опыт, надо только его вспомнить. Политических последствий опасаться не надо, пусть поработает и МИД. Мир уважает силу, и правительства тех стран, где действует сеть поддержки, быстро сами наведут порядок, дипломатия в таких вопросах должна также занимать наступательную позицию.
Кроме уровня исполнителей и организаторов в «террористической пирамиде» имеется и политический уровень, имеются силы, которые получают от террористической активности политическую выгоду, сами прямо не участвуют в организации террора, но косвенно поощряют его.
Так, часть мировых исламских элит хочет путем силовых акций повысить свой статус в мире, сделать ислам господствующей мировой силой. Для этого они используют различные местные сепаратистские движения, в том числе провоцируют распад Российской Федерации и выделение из нее мусульманских регионов.
Против таких сил должен применяться комплекс мер давления экономического, политического, а также силового характера.
Главной целью борьбы против религиозного экстремизма должны стать не рядовые исполнители, а действительные организаторы и заказчики, которые, как правило, остаются в тени. Необходимо наносить удары по политическому руководству радикального исламизма и перекрывать ведущие к нему финансовые потоки. Важной составляющей борьбы против религиозного экстремизма является также диалог с общественностью. На местах в него следует вовлекать представителей муниципальных администраций, общественных организаций, духовенства, исповедующего традиционный ислам и т.д.
