ЧЕЛОВЕК ОБОЙМЫ
Анзора Каратляшева застрелил пьяный милиционер. Никто не собирается привлекать его к ответственности, признался следователь
В семье Каратляшевых пять душ: дедушка — инвалид 2-й группы после инфаркта, бабушка — домохозяйка, невестка — воспитательница на полставки в детском саду и две девочки — двух и четырех лет. Общий доход семьи в 2700 рублей складывается из 800 рублей (пенсия деда) плюс 700 рублей (зарплата невестки) плюс 1200 (сиротские на двух детей). Сиротские к доходу «приросли» совсем недавно. После третьего сентября.
Живут Каратляшевы не в Беслане, а в небольшом кабардино-балкарском селении Шалушка. Но третьего сентября у семьи была своя трагедия: уехавшего на заработки в Сочи Анзора — единственного сына, мужа и отца, 26-летнего кормильца семьи — застрелил пьяный милиционер.
Устроиться гастарбайтером в одном из благополучных городов России — для большинства мужчин Кабардино-Балкарии единственная возможность прокормить семью. В республике низкие зарплаты — в среднем 1700 рублей.
Анзор Каратляшев не хотел уезжать, но дома работа была от случая к случаю. Когда друзья позвали на стройку в Сочи, согласился. За неполный месяц заработал 14000 рублей. Это большие деньги для семьи Каратляшевых. Их потратили на похороны Анзора.
Что произошло в ночь со второго на третье сентября на сочинском пляже Мамайка? Версии сторон конфликта кардинально противоположны. Прокуратура Сочи состава преступления в действиях убийцы не обнаружила: «Замначальника ОУР УВД Центрального района г. Сочи подполковник милиции Устян А. Е. действовал в полном соответствии с федеральным законом «О милиции». И отказала в возбуждении уголовного дела.
Так вот, этот самый «отказной» материал, составленный старшим следователем сочинской прокуратуры, юристом 1-го класса В. А. Передеро, вполне можно присобачить в качестве практической иллюстрации к учебнику оперативных фальсификаций для начинающих следователей.
Но сначала о том, что в деле сходится. В ночь со второго на третье сентября в кафе «Якорь» на пляже Мамайка (это рядом с «Ривьерой») была вечеринка. Сотрудник прокуратуры г. Сочи отмечал день рождения. Восемнадцать прокурорских и милицейских работников сидели за столом с семи вечера до полуночи. Одетые в штатское. Но все посетители и работники кафе знали, что это гуляют прокуратура и отдел внутренних дел Центрального района города: тосты звучали громко, а «для друзей» музыкантам заказывали песни с точным указанием должностей и ведомств.
Народу в кафе было много, ближе к полуночи пришла группа из шести молодых людей. Мест не было, и для них поставили деревянный столик прямо напротив прокурорско-милицейского. Муж хозяйки кафе Гурам Пруидзе «опознал» в новых клиентах лиц кавказской национальности и проявил бдительность — позвонил на мобильный милиционеру Сергею Коваленко, дежурному по пляжу Мамайка (из материалов дела). Милиционер пришел, подсел к кавказцам и выяснил, что подозрительные лица на самом деле — строители тоннельного отряда № 44 и с документами и регистрацией у них все в порядке. Собственно, на этом совпадения в изложении фактов заканчиваются.
Дальше начинается такая каша, что лучший способ разобраться — цитировать то, что записано следователем, и то, что рассказывают очевидцы. Один из случайных свидетелей, любитель бархатного сезона москвич Сергей, никак не заинтересован в предвзятых показаниях, поэтому для сравнения возьмем его рассказ.
Из материалов дела: «Группа из 18 человек праздновала чей-то день рождения. Данная группа вела себя нормально. Никаких вопиющих фактов плохого поведения с их стороны не было. Среди них был сотрудник центрального УВД Устян. Я не видел (а), чтобы он употреблял спиртные напитки. Периодически Устян выходил куда-то и снова возвращался». Эти фразы зафиксированы именно в таком виде и в такой последовательности в показаниях каждого свидетеля.
Из рассказа очевидца Сергея: «Четыре часа подряд прокуратура Центрального района поздравляла Центральное управление милиции, а УВД — прокуратуру. Вели они себя отвратительно. Лезли на сцену, вырывали микрофон у музыкантов. Пели «Мурку» и что-то в этом роде, что они еще могли петь в таком состоянии! Падали на сцене. Один там был забияка: выходил на улицу и требовал у всех предъявить документы, даже у тех, кто в плавках шел с моря. Когда ему возражали, на помощь приходила остальная компания. Улаживали те, что поумнее. Было понятно, что добром это не кончится».
Добром действительно не кончилось. Как завязалась очередная «проверка документов», Сергей не видел. Зато видел, что происходило в момент убийства. Был убитый трезв или пьян — вопрос принципиальный, как и его кавказская принадлежность. По крайней мере, для «убившей стороны». Отсюда и «подгонка» свидетельств.
Из материалов дела. Показания официантки: «Поздно вечером в кафе пришли несколько парней нерусской национальности. Они сели за деревянный столик, заказали только по бокалу пива и сладкой воды. Данная компания вела себя спокойно. Никаких конфликтных ситуаций в кафе не создавала».
Из материалов дела. Показания помощника прокурора Фоминова И. А.: «…обратил внимание на группу молодых людей кавказской национальности, которые сидели за столиком, находящимся рядом. За столом у них были графин водки и стеклянные бутылки пива».
Есть ли по закону разница между тем, что пьяный милиционер застрелил пьяного трудящегося, и тем, что пьяный милиционер застрелил трезвого трудящегося? Наверное, да. А по-человечески? Мне представляется, что нет, главное — за что.
Друзья Анзора Каратляшева, те, что были с ним за столом, утверждают, что Анзор вышел в туалет вместе с Вадимом Жабоевым будучи совершенно трезвым. Даже пиво свое не успел пригубить. Туалет находится на улице в 15—20 метрах от «Якоря».
Из материалов дела. Показания Жабоева В. Ш.: «Мы сидели в кафе и употребляли спиртные напитки. Потом я направился в туалет, когда выходил из него, увидел, что на детской площадке Каратляшев наносил удары руками парню в светлой рубашке, и побежал в их сторону, чтобы разнять. Сразу появились еще несколько парней и сотрудник милиции в форме. Кто-то повалил меня на землю лицом вниз и заломил руки. Я не сопротивлялся, что происходило дальше, не видел. Слышал два выстрела. Когда отпустили, увидел, что Каратляшев лежал на тротуаре и на спине у него было пятно, похожее на кровь. Позже я узнал, что Каратляшев напал на молодого человека и сотрудника милиции, который в целях обороны применил оружие». Последней фразой заканчиваются показания всех друзей Анзора.
Из рассказа очевидца Сергея: «Услышал какое-то волнение, повернулся и увидел: тот забияка, который весь вечер у всех требовал документы, достал пистолет и выстрелил вверх. В тот момент не было никакой угрозы его жизни, преступника он не догонял, никто не шел на него с ножом. После выстрела вверх люди, стоявшие неподалеку от него, даже не поняли, что произошло. А потом тот, что стрелял, перепрыгнул через заграждение в детскую площадку и начал бить человека ногами, держа при этом пистолет. Я испугался, что он сейчас себе что-нибудь прострелит: пьяный, качается, ничего не соображает. Когда произошел второй выстрел, этот забияка даже не понял, что убил. Наступил убитому на простреленную шею. И стоял так, пока ему не крикнули, чтобы убрал ногу. Убитым мог оказаться кто угодно, любой случайный прохожий. Просто этому повезло меньше всех».
Как же получилось, что друзья Анзора Каратляшева, которые были с ним в момент убийства, в один голос свидетельствовали против него? Если, конечно, верить протоколам допросов.
В Шалушке в дом Каратляшевых на встречу со мной пришли двое из тех, кто работал в Сочи вместе с Анзором. Анзор Габуев и Вадим Жабоев утверждают, что не давали показаний, которые зафиксированы в «отказном» постановлении: «Сразу после того, как стало ясно, что Анзора убили, нас забрали в милицию и продержали там до двух часов следующего дня. Допрашивали, перед тем как отпустить. Я не говорил того, что они там написали. А когда подписывал, даже не видел что: перед глазами стояло лицо Анзора, он умер с такой удивленной улыбкой! А в голове одна мысль — как я предстану перед его женой и родителями? Мы выросли вместе…».
Вадим Жабоев рассказывает, что отпускали их из УВД Центрального района Сочи по распоряжению Устяна: «Он как будто не знал, что нас держат в его отделе. Пришел, сделал вид, что удивлен, покровительственно пообещал, что разберется. И разобрался. Нас выпустили, а у морга уже ждала грузовая машина с телом Анзора. Устян посодействовал, чтобы не было судебно-медицинской экспертизы. Нашел машину и оплатил перевозку в Кабардино-Балкарию. В его интересах было поскорее замести следы».
Известие, что уголовного дела не будет, в семье Каратляшевых вызвало шок.
Юная вдова Анзора и его отец решили не сдаваться. Наняли адвоката: Заур Жилоков защищает интересы семьи «за спасибо». Дело уже выросло в толстую папку. Сначала протест в прокуратуру Краснодарского края. Успешный. Краевой прокурор Еремин С. Н., отменивший «отказное» постановление прокуратуры Сочи по делу «Каратляшев — Устян», нашел в материале расследования нарушения закона по шести пунктам. И 13 октября постановил возбудить уголовное дело в отношении замначальника УВД Центрального района Сочи Устяна А. Е.
За прошедшие с тех пор два месяца и сами Каратляшевы, и их адвокат, и друзья Анзора твердо поняли одно: никто не собирается наказывать милиционера за убийство. «Устяна даже не отстранили на время следствия от исполнения должностных обязанностей. Из-за милицейских преследований Габуеву и Жабоеву пришлось бросить работу и покинуть Сочи. Сейчас они вынуждены сидеть дома. Журналистка газеты «Сочи» Лариса Королева, написавшая об убийстве Каратляшева, подвергается угрозам. Налицо стремление замять дело, не допустить судебного разбирательства», — говорит адвокат Каратляшевых Заур Жилоков.
Следователь прокуратуры Краснодарского края Г. Смоляный, который ведет дело Устяна, в начале расследования вызвал на допрос вдову Каратляшева. Вместо невестки в Краснодар поехали отец Анзора и оба его друга.
«Следователь Смоляный мне прямо сказал: никто не собирается привлекать Устяна к ответственности. Он — подполковник милиции, уважаемый в Сочи человек, а табельное оружие применил обоснованно. Если следователь изначально уверен в правоте обвиняемого, понятно, в каком русле он поведет дело», —рассказывает Вадим Жабоев.
В итоге Каратляшевы написали на имя прокурора Краснодарского края заявление с просьбой об отводе следователя Смоляного Г. А. Но ответа пока не получили.
Фатима ТЛИСОВА, наш соб. корр. на Северном Кавказе, Сочи
20.12.2004
http://www.novayagazeta.ru/data/2004/93/28.html
