Война на годы и десятилетия

Сергей Маркедонов, политолог, доцент РГГУ, специально для Prague Watchdog
Москва

Диверсионно-террористическая активность северокавказских исламистов переживает подъем. В отличие от предыдущих лет этот факт уже открыто признают представители российской власти. Так 28 апреля 2010 года в своем выступлении перед членами Совета Федерации генпрокурор РФ Юрий Чайка огласил следующие цифры (и это только официальные данные, которые традиционно приукрашиваются): за прошлый год на территории Северного Кавказа террористических актов было совершено на треть больше, чем в 2008 году. Заметим, что террористические атаки исламистского подполья сегодня совершаются не только внутри северокавказского региона (в этом плане первомайский теракт в Нальчике вписывается в рассмотренный генпрокурором тренд). С момента взрывов в московской подземке «мятежевойна» (по образному выражению русского военного эксперта Евгения Месснера) после долгого перерыва пришла в столицу России.

Но понимает ли российская власть и общество характер этой угрозы, ее динамику, ресурсы (явные и латентные), мотивацию лидеров подполья? Судя по языку, которым представители власти, эксперты и журналисты описывают современный северокавказский вызов, такого понимания нет. Попробую проиллюстрировать это простыми примерами. Что говорят об умаровцах официальные лица? Они характеризуют их не иначе как «бандподполье» Как называют организаторов знаковых терактов последних месяцев в российских СМИ? Чеченскими сепаратистами!

Между тем к сепаратизму главные идеологи и вооруженные лидеры подполья не имеют практически никакого отношения. Это видно даже по простому анализу фамилий наиболее раскрученных джихадистов (Саид Бурятский, Анзор Астемиров, Мусса Мукожев). Многие из них никакой связи с чеченцами не имели, зато все мотивировали свои действия защитой «чистого ислама». Не только внутри географических границ Кавказа. И не только в рамках антироссийского фронта. Антисемитская и антизападная риторика имманентно присуща и Докке Умарову, и его адептам.

Сам же «Имарат Кавказ» - структура в значительной степени виртуальная. Не в том смысле, что ее активисты и сторонники не совершают терактов и диверсий, а в том, что она не представляет собой единой централизованной структуры. Это не Боевая организация и не ЦК эсеровской партии. Это сеть, в которой даже горизонтальные связи не являются жесткими. Такое сообщество объединено общими идеологическими установками и жизненным опытом определенного типа. Следовательно, возможны многие случаи, когда отдельные ячейки террористической сети производят действия автономно без приказов своего «эмира». Да и устранение «главного эмира» или «эмиров» меньшего калибра не является для сети невосполнимой катастрофой (что показали и события последних лет). Однако «эмир» в виртуальном пространстве берет ответственность на себя, производя впечатление мощного подпольного государства, граждане которого «скованы одной цепью, связаны одной целью». В реальности же у этой борьбы нет единого фронта. Группировки боевиков разрозненны и немногочисленны, что делает борьбу с ними более сложной, нежели с инфраструктурой непризнанной республики, на которую легче воздействовать извне и которую можно намного эффективнее разлагать.

В этой связи российской власти и обществу необходимо осознать несколько неприятных истин. Во-первых, противники власти, борющиеся за «Имарат», имеют сильную идеологическую мотивацию. В отличие от тех же национал-сепаратистов их будет сложнее купить или распропагандировать. Поэтому пропаганда должна быть нацелена не столько на них, сколько на сомневающееся или колеблющееся население. А колеблется оно по одной простой причине - из-за отсутствия позитивной политики властей, которые в насилии видят универсальный механизм решения широкого спектра сложнейших социальных проблем. Во-вторых, помимо общего непонимания характера северокавказских угроз власть не имеет на сегодня внятной идеологической мотивации.

Но эта жесткость не может заменить собой идеологию. В 1920-1930-е гг. исламисты и националисты на Кавказе и в Средней Азии были побеждены не только и не столько ЧК, сколько высочайшей идейной силой большевиков и комсомольцев, думавших не о размерах откатов и процентах с взятки, а строивших новое общество и нового человека. Не разделяя коммунистические ценности, мне хотелось бы отметить, что сегодня у строителей российской гражданской нации нет и сотой доли той уверенности в своей правоте, того бескорыстия, открытости и энтузиазма. Зато хватает цинизма и чрезмерной расчетливости, которые легко побить нематериальной мотивацией. Если мы хотим преодолеть соблазны радикального исламизма, то ему должны противостоять не только присланные из Москвы милиционеры и «особые чиновники», но и идеологи того же «евроислама» (почитали бы чиновники на досуге блестящие работы Рафаэля Хакимова на эту тему) и проповедники «российской нации». С идеологией можно бороться только идеологией так же, как эффективность одного инженерного изобретения может быть побеждена эффективностью другого инженерного (но не лингвистического, например) открытия.

http://www.watchdog.cz/?show=000000-000024-000004-000029&lang=2#